Запретить экспорт бычков – выстрелить себе в ногу! Или, как отрасль учится на своих ошибках. Краткий экскурс в историю

История развития сельского хозяйства Казахстана — звучит как отдельная дисциплина в образовательном аграрном учреждении. Именно этот курс лекций мы решили вспомнить и в ускоренном режиме пройтись по основным судьбоносным узловым точкам в хронике мясного животноводства страны. Помог нам в этом генеральный директор Мясного союза Максут Бактибаев.

Главные темы интервью: эффективные (и не очень…) государственные программы и реформы мясного животноводства независимого Казахстана, история отрасли, написанная руками экс-министров МСХ, что было, а что необходимо было довести до ума. И, конечно же, ветеринария, кадровый вопрос и экспорт/импорт.

— Максут, давайте вспомним основные программы, касающиеся отрасли животноводства, которые действовали в стране с начала объявления независимости. Упорядочим их по хронологии и выделим в каждой статус-кво (с чего все начиналось), какие обрисовывались перспективы на время действия программы и что получили в результате?

— Если смотреть ретроспективно, первая программа, скорее реформа – приватизация всех агропредприятий. По состоянию на 1991 год у нас было около 2,5 тысяч крупных ферм, которые обеспечивали работой сельское население. Фермерских хозяйствкак класс, как и частной собственности, не было вообще. К сожалению, программа приватизации сильно ударила по селу, имущество совхозов и колхозов разошлось по рукам, отрасль потеряла 90-95% производственных мощностей,многие остались без работы. Фактически осталось лишь около 100 крупных животноводческих ферм.Если посмотреть статистику, в 91 году поголовье КРС составляло 10 млн голов, из них 7 млн на фермах, 3 млн – в ЛПХ. К 96 году осталось всего 3,5 млн голов КРС. К 2020 году поголовье насчитывает 7,5 млн голов, включая около половины поголовья в организованных хозяйствах.

Но без этой реформыгосударство бы не смогло создать фундамент для последующегокачественного роста. Не все совхозы были прибыльные, и государство в то время не могло их содержать, были более насущные вопросы. Вопрос был в смене экономической парадигмы от государственного управления к частному. Но и это не было сделано до конца: земельные отношения, регулирование отрасли, статистика, образование, наука –все оставалось с советских времен. Приведу пример. До 2011 года государствопродолжало контролировать племенное дело, хотя формально и юридически давно перестало быть собственником отрасли. 2,5 тысяч государственных племенных инспекторов было в Казахстане на тот момент, которые указывали владельцам скота кого с кем случать, какой скот оставлять на выбраковку и т.д. Лишний шлагбаум, эти средства лучше было направить на обучение фермеров, ведь прибыль и знания – лучшие двигатели развития. В Австралии, США, Канаде, странах Европы племенные ассоциации сами утверждают стандарты породы, выдают племенные сертификаты, ведут учет – в итоге их отрасли динамично развиваются.

В итоге, внесенные изменения в закон о племенном животноводстве, передали наконец функции контроля от государства самому бизнесу. Было, конечно,много сопротивления, нов итогепошлокачественное развитие племенного дела. Доля племенного скота выросла с 2,5 до 10%, бизнес сам решает, как ему развиваться. Не нужно государству вмешиваться там, где не надо, создавать излишние «шлагбаумы».

Обратный пример — ветеринария, ее наоборот нельзя было отпускать. Это основа основ, фундамент для развития животноводства. Но тут наоборот, эксперименты – лицензиаты, передача ветеринаров из подчинения МСХ в акиматы и прочее. Ветеринария для инвестора играет роль повыше, чем даже налоговый режим, поэтому я лично за полный контроль, тотальную вакцинацию и локализацию производств всех необходимых вакцин.

Еще один пример – земельные отношения и кадастровое дело. Если для совхозных земель – массивов по 30-50 тысяч гектар, форма и размер земельных участков, границы участок внутри массива были не принципиальны, то в условиях развивающегося фермерства выделение им участков по старым кадастровым делам, без инфраструктуры, дорог я считаю большим упущением. Что мешает по новой сделать разбивку всех сельхозземель в районах и выделять уже по новой, чтоб будущим фермерам и землепользователям было удобно?

— Идем дальше. Каковы были итоги приватизации, и что последовало после?

— Поголовье скота сократилось в три раза, животноводство пришло в упадок. В растениеводственачали свою деятельность зернотрейдеры — будущие агрохолдинги. Работала продкорпорация. Массовое производство пшеницы конечно спасло отрасль от полного банкротства на тот момент, от тотального вымирания сел. Но люди продолжали уезжать из сел. Болезненнее всего было то, что уезжали, в основномза границу,специалисты.

В 2006году был создан холдинг КазАгро – уже для системного финансирования отрасли АПК, так как банки все-таки неохотно финансировали отрасль. В 2007 году он профинансировал две МТФ – «Родина» и «Зенченко», в 2008 году – две откормочные площадки – «CrownBatys» и «Отес Био Азия».

В 2009годуначался новый виток в развитии отрасли. КазАгро получил займ из НацФонда в размере 120 млрд тенге на финансированиеАПК. Былиопределеныприоритетныенаправления – мясо, молоко, теплицы, птицефабрики, овощехранилища, кормопроизводство, оросительные системы, зернохранилища и инфраструктура его экспорта. Ведь чтобы увеличивать ВВП отрасли — нужно увеличивать размер основных средств – ферм, птицефабрик, техники, животных – всего, что генерирует выручку. А для этого надо предоставить длинные и дешевые деньги. И программа 2009 года задала этот тренд. Около 250 новых предприятий появилось и практически все из них работают сегодня. С этого момента пошел массовый рост АПК.

В 2011 году мясная отрасль получила отдельную программу по развитию экспортного потенциала мяса КРС. Отличительной особенностью программы стало изменение подходов к мерам государственной поддержки. Если раньше субсидии и кредиты получали только крупные хозяйства, то с ее принятием господдержка стала доступна для широких слоев. В результате поголовье скота у фермеров выросло с 7 до 45% -самый быстрый рост МСБ в РК, появлялось 20 тысяч новых фермеров. Также появилась полноценная инфраструктура отрасли – племенные репродукторы для обеспечения их генетикой, откормочные площадки – для гарантированного сбыта продукции и формирования товарных однородных партий, мясокомбинаты – для сертифицированного забоя скота. К концу 2019 года экспорт мяса превысил 60 тысяч тонн, то есть программа была выполнена, хоть и с опозданием на 3 года.

В племенном деле было много реформ. За образец была взята западная рыночная система саморегулирования отрасли, фермерами были созданы палаты по животноводству. Отменили регулирование цен (в 21 веке цены на племенную продукцию регулировались приказами МСХ!).Начали субсидировать не племенные хозяйства, а покупателей их продукции. Маленькая строчка в правилах изменила все, животворящая конкуренция заменяет собой государственное регулирование и бюрократию.

С учетом всех мер отрасль начала функционировать и набирать силы. В качестве простого примера, с запуском откормочным площадок, цена закупа молодняка у фермеров выросла с 300 до 700 тенге за килограмм живого веса, фермерство стало выгодным, все больше и больше людей хочет им заниматься, несмотря на отсутствие инфраструктуры и зачастую минимальных благ.

По другим отраслям также было системное и более-менее осмысленное развитие. Были утверждены 15 мастер-планов по каждой из отраслей — молочное скотоводство, овцеводство, свиноводсвто, рыбоводство и т.д., и они начали работать. Была проведена большая аналитическая работа, что мешает развиваться, куда деньги направить, чтоб был эффект, индикаторы по регионам поставили. А уже они являются основой для финансирования для КазАгро.

В 2016году со сменой руководства МСХ, в очередной раз сменился и вектор развития, господдержку – кредиты и субсидии — завернули на личные подсобные хозяйства, иными словами, простых жителей сел. Благая идея, но на мой взгляд, инструменты были выбраны некорректно. Во-первых, плановость. План по созданию кооперативов среди жителей сел в разрезе областей и районов.Создаются юридические лица в форме СПК. Затем им дают кредит, на приобретение убойного цеха либо танкера для молока – для консолидации продаж. Но убойный пункт кроме расходов по выплате кредитов не несет в себе добавленной стоимости, выручки с головыбольшене становится. Нужно было менять закон о ветеринарии, запрещать подворовой забой скота, но и даже тогда убойный пункт не сможет конкурировать с полноценным мясокомбинатом.С молочной продукцией чуть лучше, но расчет был основан на «дутой» статистике по производству молока, в итоге из всех кооперативов заработала, к сожалению, лишь малая часть, остальные простаивают.

Если анализировать с социальной точки зрения – то жители сел больше всех нуждаются в поддержке, ведь после реформы по приватизации, новых рабочих мест создалось очень и очень мало, уровень жизни, доходов, отдаленность от благ цивилизации. Бюджетные затраты на душу населения в десятки и сотни раз ниже, чем в городах, например бюджет столицы 500 млрд — это 500 тысяч тенге на человека. А в селах выходит по 10 тысяч. В 50 раз меньше. Поэтому люди и идут куда лучше, где услуги, сервис, где деньги. Молодой человек поступит в ВУЗ, на специальность, по которой и работать не планирует. Будет ютиться в съёмной квартире или в общаге. Обоснуется и уже по окончанию обучения станет полноценным жителем города. Закрепится уже. Поэтому все агарные вузы надо убрать из крупных городов.

— Бизнес сегодня налаживает сотрудничество с профильными образовательными организациями. Такая система решит кадровый вопрос?

— Сомневаюсь. Нужно увеличивать финансирование инфраструктуры в селе. И зарплаты сами по себе подтянутся. Это программа «Ауыл-Ел Бесігі». Идея правильная – суть выделить бюджетные деньги на строительство инфраструктуры там, где есть потенциальные перспективные направления в АПК. Было предложение выделять эти деньги на отдаленные села, теоретически. А фактически Министерство экономики с акиматами выбрали районные центры. Мы выступаем против, ведь это в корне меняет цель программы, предложили систему возмещения затрат. Бизнес построил инфраструктуру – государство возмещает какой-то процент. Предложили, но нужно чтобы все прониклись этой идеей.

Что касается развития бизнеса на селе, то основной упор нужно делать на самых «бизнесовых» жителей села, и дать им ресурсы- землю, кредит, чтобы они стали полноценными фермерами, чтобы было у него, к примеру 100 коров, а не 5. Задача ведь – производить больше. А в ЛПХ, если у тебя две коровы было, ты у своего соседа купил еще две, но общее количество не меняется, общая выручка не растет, только прибавляются выплаты по кредиту.

Но самая большая претензия к той программе – это не поддержка сельских жителей и программа кооперации, а полная смена вектора работы аграрного ведомства и финансирующих организаций. То есть темпы роста, заложенные в предыдущих программах, значительно упали, с точки зрения инвесторов это вызвало большое недоумение и ухудшение инвест. климата. Так, например, ТНК Иналка, планировавшая строить суперсовременный мясокомбинат в Алматинской области, заморозила свой проект, многие отечественные предприятия на время остановили свое развитие. На наш взгляд, все новые программы должны иметь новое долгосрочное финансирование, чтоб не затронуть интересы уже действующих инвесторов.

В 2018 году опять сменилось руководство аграрного ведомства. Был открыт проектный офис в МСХ, который работал напрямую с бизнесом. Собрал все отраслевые ассоциации, союзы. Так на высшем уровне было принято решение, что нужно разработать долгосрочные программы и утвердить их так, чтоб потом никто не менял. Теже самые мастер планы, но долгосрочные, законодательно укрепленные, обеспеченные деньгами. Определяли, где нужно расставлять акценты: что лучше экспортировать, где можно заместить импорт. Посмотрели потенциал. Получили 15 видов продукции, которые дадут эффект. И все это трансформировалось в четыре отраслевые программы. Мясное животноводство, диверсификация растениеводства, интенсивные сады и теплицы, интенсивное животноводство. И у каждойпрограммы быличеткие индикаторы: сколько нужно инвестиций, сколько новых предприятий, сколько будет увеличение валовой продукции, экспортная выручка. Все просто, и все споры, какая отрасль важнее и нужнее для страны — отпали! Пошла работа, по ходу начали всплывать системные вопросы.

Земельные отношения. Для новых предприятий нужны пашни и пастбища. Вот вы, например,знаете, как получить землю? (-Нет)Вот, никто особо не знает. Начинают выходить на акимов районов, областей, земельщиков, процедуры не прозрачные, информации о конкурсах и атрибутах земельных участков практически нет, все на сайтах районов. Есть много неиспользуемых земель, акимат забрать не может. Нужен единый сайт, где будет вся земля Казахстана четко отображаться по территориям: свободная, занятая, и где можно подать заявку. Инструменты космомониторинга, аналитические системы, которые проверяют участки на соответствие требованиям законодательства по рациональному использованию. И президент сказал, то пока мы не решим эти вопросы, сельское хозяйство не сдвинется с места.

Планирование сельских территорий. Нынешние кадастровые участки были определены геодезистами еще в советское время, когда формировались новые совхозы и колхозы. Никто не пересматривал кадастровые дела с того времени. Сегодня чтобы бизнес был эффективен, фермер должен жить на земле, на которой работает. А у нас дадут землю в отдаленном крае, где ни дорог, ни сетей. И зимой там жить никто не будет. А значит, мы должны создать условия для фермеров и это называется планированием. Участок должен иметь понятные и удобные границы. Четкие прямоугольники, с выходом к автодорогам, с инфраструктурой.Так устроено во всем мире. А пока, выделять землю, где есть хотя бы доступ к дороге.

— Сейчас долгосрочные программы от 2018 года работают? В 2019 году ведь опять сменился министр сельского хозяйства.

— Вроде идут… Но заседание правительства от 4 декабря для нас было неожиданностью. Там предложили уйти от развития экспорта в сторону импортозамещения. Убрать господдержку, поменять инструменты, перекинуть деньги с одних отраслей на другие. Не обсудив и не посоветовавшись со всеми представителями бизнеса. Мы не против изменений, но прежде ждем встречи и обсуждений. Та система, которая есть – неплохо работает. Проблема только в финансировании.

Более того, значительно ужесточилась залоговая политика у финансирующих организаций, особенно Аграрной кредитной корпорации. В качестве примера приведу откормочные площадки, им ежегодно нужны кредиты на оборотные средства. Инвестор построил эту ферму за несколькомиллиардов. Все залоги уже там. По идее приобретаемый скот сам должен идти в залог. Но по залоговой политике это не принимается. Результат экспорта 2019 года- это результат финансирования в 2018-м, все работало по плану. Асезон закупа 2019 года для многих компаний потерян. Несколько откормочных площадок сейчас стоят пустые. Нонсенс! Нам нужна стабильность госполитики. Улучшайте, но не ухудшайте.

В целом первопричина всех сбоев в недофинансировании отрасли. Нужно ее в два раза увеличить. Плюс еще эти смены векторов обостряют внутреннюю конкуренцию между отраслями.

Также 2019 год запомнился аграриям резонансными событиями: введение утильсбора на с/х технику, долги Правительства по субсидиям на животноводство, митинги фермеров на западе, попытки введения запрета на экспорт живого скота.

— Вспомним, кто за почти 30 лет из 18 глав Минсельхоза стали самыми запоминающимися в вопросе активных мер в отрасли животноводства, и какую общую политику вели? Выделим негативный и позитивный опыт их руководства.

— Ответ будет субъективным. Количество министров говорит о том, какой бы ты семи пядей во лбу не был бы, ты не можешь системно сделать и запустить, и получить результат всего за год.

К слову, в конце 2019 года много запросов поступало именно от тех людей, которые принимают системные решения на самом высоком государственном уровне. «В чем у вас проблема?» Мы ответили, что можно министров менять хоть каждый месяц, главное курс оставлять. Мы просим депутатов внести изменения в законодательство, что любые корректировки в политике сельского хозяйства не ухудшали положение инвесторов на тот момент, когда они начинают свое дело. Или заранее пусть оповещают и предпринимают меры. А не сегодня придумать и завтра запустить. Мы просим решения принимать не кулуарно, а открыто, обсуждая. И горизонт планирования должен быть четкий.

Мы отличаем министров по двум параметрам – системность подходов и качество исполнения программ. До 2009 мне однозначно нечего сказать, я не работал в отрасли. А с 2009 года по системности хорошо сработал У. Шукеев, который все на цифры положил, со всеми обсудил, презентовал, все поняли и движение началось.

Что мы имеем сегодня.Сильную зерновую отрасль, которая уже прошла череду банкротств и очистилась от токсичного наследия в виде крупных агрохолдингов, которые показали свою неэффективность. Понимаю, что их создание было необходимостью, а не чьим-то желанием. Потому что после развала СССР нарушились товарные экономические связи, отсутствовало финансирование, процесс консолидации вокруг достаточно активных бизнесменовбыл неизбежным. Потом появилось понимание, что АПКдля нас — это драйвер экономики, когда мы отошли от модели, навеянной иностранными консультантами советниками, которые сказали: ничего не делайте, вы купите все за нефтяные деньги. Потому что это нетолько продбезопасность, а еще и занятость, и развитие инфраструктуры и других смежных отраслей. И когда началось это развитие, потихоньку отход от поддержки агрохолдингов должен был начаться на системном уровне. Все это началось приминистре А. Мамытбекове, с отмены погектарных субсидий. Тоже было много спросов. Но эта веха истории закончилась.

Второе что можно отметить из таких важных достижений, к 2020 году – это построение мясной отрасли Казахстана. Эта отрасль вообще не была в приоритетах до 2010 года. У фермеров тогда было не больше 5% от общего поголовья. Помните, все говорили, что в ЛПХ 85% скота. Это не заслуга, и тем более не особенная модель у нас, это показатель самого низкого уровня развития, который только мог быть. Мясное животноводство никогда не было в тренде. Мясо было в виде выбраковки молочных пород скота. На начало 2020 года понимание этой отрасли пришло к большинству людей и приход крупных инвесторовиз США–признаниеправильности развития и потенциала отрасли.

— Еще пару лет назад вся отрасль работала на экспорт, приближалась к заданной планке. В конце прошлого года заговорили о внутреннем потреблении. Как-то резко …

— В доказательство отсутствия проблем внутреннего потребления — цифры (таблицы). Произвели в 2018 году 477 тысяч тонн говядины, экспортировали 20 тысяч, импорт 15. Баланс +5 тысяч тонн. А если есть баланс, то ни о каких проблемах дефицита производства и речи не может идти. В 2019 году +20 тысяч тонн баланс. Есть рост. Планка по экспорту была – 60 тысяч тонн и в прошлом году мы ее достигли.

Не пойму, как появилась идея фикс по импортозамещению, которая хочет заменить программу наращивания экспорта. Как минимум, они должны работать вместе. Что случилось за последние 50-100 лет? Страны, которые шли по пути импортозамещения, они шли протекционистским путем, закрывали рынки, поднимали пошлину для импортных товаров. И тот бизнес вырос в тепличных условиях, не готовым к внешним потрясениям и кризису. Это слабый бизнес. Те страны, которые шли по пути экспорта конкурировали на тех рынках со всеми вытекающими условиями. Конкуренция дает стресс-тест. Каждый год улучшаешься. История азиатских стран говорит, что путь импортозамещения – тупиковый. А путь экспорта – работает. Это Япония, Китай и Корея. И начали они с АПК, убрали латифундию (когда человек зарабатывают на аренде земли). При таком методе управления у этих людей нет смысла вкладывать в землю, в технологию. И они зависают в развитии.

Так вот идея импортозамещения противоречит всем экономическим теориям. Продбезопасность не прямо пропорциональна обеспеченности продукции своей собственного производства. Пытаться заместить бананы или сахар – не верно. Есть специализация. Кто-то что-то делает лучше. Почему у нас на прилавках до сих пор так много российского, украинского и белорусского молока или колбас. Узбекистан лучший по фруктам. Давайте признаем — потому что у них это лучше получается. Но зато у нас есть свои сильные стороны.

Поэтому нам в первую очередь нужен экспорт! За счет него мы можем решить многие проблемы в стране: массовую занятость, повысить доходы населения, освоение территорий, валютная выручка,развитие смежныхотраслей, логистика. А чем заниматься, если не этим?

— Вернемся к истории АПК РК. Что в истории мясного животноводства Казахстана помогло фермерам развить свою экономику, а что наоборот затормозило прогресс или вовсе отбросило его назад?

— Считаю, что любой фермер скажет, что программа 2011-2015 годов (льготное кредитование, субсидирование фермеров) дала ощутимый толчок. Была системная, несколько лет работала, все к ней привыкли, и фермеры тогда поверили, что они важны государству.

— По каким моментам Мясному союзу сегодня приходится отстаивать интересы фермеров?

— Не менять условия финансирования, так как КазАгро начинает ужесточать условия. Второе – по земле, чтобы прозрачно и быстро выделять участки. В-третьих, чтобы данные государством обязательства выполнялись.

— Ветеринария не самая сильная сторона нашего животноводства. И мы об этом говорим не один год. Почему же тогда никак не получается решить проблемы этого сегмента?

— Ветеринария -фундамент отрасли. Проблемы идентифицированы давно и потихоньку решаются. Не так быстро, как хотелось бы. В первую очередь мы просили, чтобы была единая центральная ветвласть. И ее уровень был бы высокий. Ведь их разделили несколько лет назад и половина ушла в акиматы. Сейчас этот вопрос решен: их законодательно возвращают в министерство. Просили, чтобы была ветполиция, просили увеличить их доходы через оказаниеплатных услуг.Лаборатории должны стать центром для фермеров, чтобы они разрабатывала рационы, предоставляли услуги широкого спектра, сервис. Они должны быть в каждом районном центре.

— В прошлом году громко заявили, что будут инвестировать в сотрудничество науки и бизнеса. В мясной отрасли это тоже отражение найдет?

— У нас давние споры с учеными. К сожалению, частный бизнес развивается в Казахстане быстрее, чем наука. Но человек сразу начинает все понимать, когда его финансирование будет зависеть от реальной деятельности, от того, какую пользу он принес. Когда идет речь о софинансировании науки и бизнеса, имеется в виду, если бизнес вложил туда 1 тенге, и государство 1 тенге – тогда это реально стоящая вещь. Раньше ученые сами себе придумывали себе задание, сами выполняют, сами принимали и получали большие деньги — 7 млрд в год. И говорили: вот наука есть! Точка! А нужен результат!

Мы не хотим быть антагонистами нашей науки. Хотим, чтобы они работали на благо бизнеса.

— Что животноводы ждут от науки сегодня?

— Хотя бы элементарно расписать как фермеру работать каждый день,как считать себестоимость, как получить здорового теленка, научить его. Простые инструкции. Они тамвсе породы новые выводят.

— Тема запрета экспорта казахстанских бычков вызвала много дискуссий.Что вы думаете по этому поводу?

— Запретить экспорт бычков – это как выстрелить себе в ногу! Любой запрет — не рыночный механизм, он ведет к откату отрасли на несколько лет назад. Мы это проходили неоднократно. Запрет масличных, зерновых, шкур. Так, понимаю, правительство хочет под эгидой экспорта переработаннойпродукции, а не живого скота, на самом деле снизить цены на мясо внутри страны. Но это не выход. Не дальновидно. Ведь цены на мясо растут не из-за экспорта. В приведенных таблицах видно, что больше всего экспортируется мясо говядины.Тогда цена должна вырасти только на этот вид мяса. А растет-то на все! Просто это инфляция, рост цен на ГСМ, рост себестоимости. И запрет на экспорт сделает только хуже.

За 10 лет были построены 15 мясокомбинатов. Но в целом один системный вопрос не решен – это подворовый забой. Закон о ветеринарии гласит, что для собственных нужд ты имеешь право зарезать у себя скот. Во всем мире, кроме Монголии, давно уже отказались от этого. Убой проходит только в специализированных мясокомбинатах. Даже убойный пункт не до конца соответствует требованиям. А ведь фермер может получать в два раза больше выгоды, если будет отдавать на убой туда, где каждая часть туши будет использована в переработке. А это мясокомбинат. Но не такие даже, какие мы построили, а еще больше по мощности.

Если прекращать деятельность «крестьянского забоя» и убойных площадок, то тогда мясокомбинаты вынуждены будут забивать больше. А для этого нужно будет на несколько лет включить субсидирование транспортных затрат фермера при сдаче на мясокомбинат. Больше нам ничего не надо и это будет работать

Это мы обсуждали в прошлом году. Но не довели до ума, потому что большой работы требует введение новых субсидий. Нужна полноценная программа для мясокомбинатов, оборотные средства, модернизация. Половина из них построена в прошлом веке и не работают, но за счет них портится статистика по загрузке.

(Беседа состоялась за неделю до официального объявления о запрете экспорта КРС и МРС)